Виктор Степанович Митин (1949-1996)
Живописец, член Союза художников (1989)
От ада до рая
Э. Ефремов,
собственный корреспондент газеты «Советская культура».
г. Воронеж.
1991 г.
Каждое его участие на выставках если не скандал, то разговоров вызывает много. Поначалу я с легкостью даже сделал заключение: специальная работа на публику ради привлечения внимания. В 1981 году он к себе «привлек внимание», и его персональная выставка в Доме актера была закрыта. Да так, что вахтеру было дано указание не пускать в зал даже автора – Виктора Митина.
Как ни странно, но менее всего в творчестве этого художника погоду делают «скандальные» работы. Он как бы вызывающе играет: вам чего надобно? Авангард? Сюрреализм? Или чего там еще? Пожалуйста! И выдает.
Благодаря его портретам «Мать космонавта», «Ветеран» —я открыл для себя интереснейших людей. О матери космонавта Филипченко, правда, и до этого знал – читал, слышал рассказы о ней знакомых из Острогожска. Но именно портрет, написанный Виктором, представил пожилую женщину домашней хозяйкой всего нашего житейского космоса. Влюбившись в «Ветерана», я долго допытывался у Митина, кто это? Оказалось – его отец. Кстати, чтобы лучше понять, откуда есть, пошел бунтарско-творческий дух Виктора Стефановича, я бы дал в каталоге и статью о Стефане Пантелеймоновиче, его родителе. Художник воспитал художника. Хотя старший Митин в руках палитру не держал, но его руки творили шедевры по кузнечной части, столярной, печной. В жизненном кредо Виктора основа отцовского отношения к жизни: чтобы спасти душу, человеку необходимо даже к пустяковой и мелочной работе относиться как к искусству —с большой ответственностью и любовью.
…Место в искусстве Митин взял боем, злостью и напористостью характера. От этого боя он еще не остыл, да и навряд ли остынет. И смешение в его творчестве разных стилей и направлений и есть проявление сложности характера —и это не поиск самого себя, а постоянное состояние души. Кто-то не принимает его «Красную колесницу», «Загон», «Гомосапиенс». Это – картины-мгновения. Картины-удары. Да, тут много нездорового, болезненного, но, хотим того или не хотим, все сие и есть образное выражение нашего больного времени и малой частички, пульсирующей в нем – человека.
«Гомосапиенс» … Надо близко знать художника, его путь становления, чтобы понять, что данная работа – выражение состояния души на определенном этапе. Сплошная рваная рана.
Смотрю на Высоцкого, а почему-то представляю мальчишку из Верхней Хавы, которому втемяшилась сумасбродная мысль в голову о том, что он обязательно должен стать художником. А в Хаве-то и учителей по рисованию по-настоящему грамотных не было, но Виктор чувствовал в себе силу. Но желания и чувств мало. Один заход за другим при поступлении в художественное училище – бесполезно! Творческой фантазии мало – нужно мастерство, умение рисовать согласно знаниям элементарной азбуки рисунка, живописи.
Отслужил в Армии и решил поступить, как сделал его друг, который после совместных неудач поехал в Пензу и целый год занимался в платной студии… То ли злость помогла, то ли преподаватель был именно его, но Митин за месяц занятий… догнал и перегнал всех тех, которые брали уроки в течение года. друг остался за бортом – не поступил. А он взял первый барьер. Ему было жалко двадцать минут дня, которые он тратил на обед – хотелось и не есть, и не спать, а все время работать и работать. И вдруг со страхом обнаружил: прилежание в учении может сделать из него подражателя чьего-то стиля, чужой манеры письма. Он испугался убить в себе индивидуальность. И стал работать еще больше. Но только разбил время пополам – следование тому, чему учили, а остальное для того, что твоя душа видит. Он и при исполнении дипломной работы за отведенное время успел на большом полотне сделать сюжет таким, каким он его видел вопреки академическим канонам, затем на «отлично» исполнил то, что требовалось.
Учиться дальше он не пошел сознательно, ибо его уже захватила главная философия, ставшая законом всей жизни – учиться можно только у природы. Все остальное только портит художника.
Вот и рванулся он в жизнь со своим еще не устоявшимся Я. Жестокие собратья били его за непохожесть на всех других изрядно. Он их тоже не жалел при раздаче своих характеристик, усложняя тем самым свое и без того нелегкое существование.
Свобода. Полная свобода! Душа поет от безбрежия радостной работы. Но миру, видно, никогда не угодишь. С упоением писал портрет писателя Гавриила Николаевича Троепольского. А выставил, услышал от ценителей холодное: хорошо раскрашенная фотография. Ну, и что из того, что самому Троепольскому нравится? Мол, мы-то лучше понимаем. Этих «понимающих» в стране стало хоть пруд пруди! Сами ничего собственными руками сотворить не могут, но поучить другого, у которого и голова и руки, – всегда пожалуйста. Что за система сложилась, в которой властвует не созидающие, а только понимающие, как созидать?!
В портрете Троепольского он показал свое умение тонко, выписывать все до мельчайших деталей. Такое отношение диктовал Характер писателя, спокойный, уравновешенный, мудрый, представляющий ту добросовестную русскую интеллигенцию, о которой одни воспоминания да портреты Крамского, Репина, Сурикова. Возможно, Виктор побоялся по-своему «подвигать» по полотну Гавриила Николаевича, ибо, считал, что и без его вмешательства писатель представляет собой образ целой эпохи в нашей литературе, нашем времени. А вот со своим отцом обошелся посмелее. Хоть Стефан Митин по уровню знаменитости и не чета Троепольскому, но в его образе читается такая Россия, такой ее труженик, что понимаешь – именно такими мужиками и славна наша Родина.
А потом он создал свой образ Руси непобедимой. На внушительных размеров полотне не просто удачное расположение ликов Невского, Суворова, Кутузова, Жукова, а присутствием столь великих имен создается образ России, вечно проживающей в боях за свою свободу, в боях с многочисленными иноземцами, раздраженных тем, что русские не так живут– и их надо поучить… Здесь письмо чуть ли не иконописное, каноническое, а создается экспрессия движения, вечного боя добра со злом.
Митин один из немногих художников, который одинаково талантлив как в изображении того, что видит глаз, что созерцает душа, представляет мозг.
Душа обретает покой от созерцания его райских пейзажей и потрясаема ужасами того ада, в который художник бросает нашу душу, когда останавливаешься перед «Алкоголиком», «Криком планеты». Такого, как в «Крике планеты», нет в действительности, но каждый – свершится суд за все из нас предчувствует: подобное будет завтра грехи наши тяжкие. А в «Алкоголике» уже свершилось, но, к счастью, не с тобой, поэтому смотри и бойся своей неправедности – такой личностный апокалипсис может случиться и с тобой.
А вот «Смерть садовника» не страшит своим пришествием, ибо здесь заложена философия вечного движения жизни, оставления доброго следа на Земле. Возможно, кому-то покажется странным, но эта картина должна стоять рядом с «Ветераном», портретом отца художника. Лично в моем понимании вот почему…
Жизнь подсказывает: все необходимо – даже лапти, которые отец как-то для забавы сплел. А уж печь-то… Надо все уметь. Возможно, и не было бы фамилии Митиных, если бы отец, уходя на войну, не оставил ручную мельницу собственной конструкции – она и прокормила семью. Хозяин воевал и ничем не мог помочь своим домашним, но оставил свой труд, плод своей конструкторской мысли: люди приходили молоть и в качестве платы – кто одну пригоршню. муки, кто две.
Что оставить на земле? Проучился два года в военном училище бросил. Был кандидатом в мастера по лыжам – не пошел по линии своего физического совершенства и не стал этому учить других. Метания, метания, а в итоге – верное возвращение к Отцу, к той жизненной здоровой философии, с которой и ты не пропадешь и вся твоя страна.
Мы все, в ком в детстве заложены здоровые начала, идем путем Толстого – ищем, мечемся в терзаниях от неопытности по молодости.
Потом приходят наши «Исповеди», «В чем моя вера». Упоминание Толстого – отнюдь не возвеличивание Митина. Смешно это. А обозначение стремления к той простоте, к которой со временем стремимся – только на разных уровнях здравого смысла.
При всех извивах поисков Митин живет в простоте. Главное, он не поддался заманчивым призывам, сулящим благополучие творцу в период застоя: не ездил с агитпоездами, не отображал «стройки века», не рвался на БАМ… Многие уезжали подальше от дома в уверенности, что создадут великое там, где, как им внушали, вершатся великие дела. Понимал и понимает: от себя никуда не уедешь – картины в тебе, твоем восприятии действительности, в твоей душе. И в то же время художник уверен, что он не должен повторять не только других художников, но не повторить и самого себя. В этом нет парадокса – таков характер. В этом и есть сложная противоречивость неповторимости Митина.
По залам выставки Виктора Стефановича Митина нельзя пробежать просто так – для ознакомления. Ряд полотен, святые лики на них или абстракция непередаваемой боли души будут преследовать вас долго – до той поры, пока вы вновь не пожелаете вернуться к творчеству художника, чтобы понять не только его, но и себя. Находиться под таким гипнозом и есть то прекрасное, ради чего живет художник.
Если Вас заинтересовали работы Виктора Степановича Митина, обращайтесь по электронной почте.
Email: info@victor-mitin.ru